ДиДюЛя: «Меня надо записывать в гении или не замечать»

В Красноярске состоялся концерт ДиДюЛи «Исцеляющий музыкой».

Его помощник шепчет: «По имени не называть — только Дидюля». А я и сама это знаю. Но обратиться к незнакомому человеку по фамилии, да еще и безо всяких там  предус­мотренных этикетом преамбул, у меня духу так и не хватает. Да и у кого хватило бы? Поэтому стараюсь избегать любого обращения… Похоже, у людей из его команды те же проблемы. До начала интервью нам с десяток раз сообщили: «ОН отдыхает», «ОН сейчас выйдет». «Дидюля» или «Валерий Михайлович» не звучит в принципе.

По мнению музыканта, он исполняет перед зрителями тонкий мистический рассказ фото сайт didula.ru

Когда мы спускаемся в пустой зрительный зал, чтобы поговорить, первым делом интересуюсь: а зачем, собственно, такие ограничения?

— Так лаконичнее, проще. Потом, ДиДюЛя это уже не только фамилия — это название группы, десяти альбомов, бренд в какой-то степени; к тому же это очень музыкально, необычно. Все согласные в моем имени — заглавные. Такое написание связано с древним символом пирамиды, а кто копает в эзотерике, знает, что сочетание звуков «д» и «и» — очень сильное. Не хочется об этом долго говорить: в моей жизни это давняя история… А имя, отчество — они уже ни к чему. Вполне достаточно одного короткого слова, чтобы всем стало понятно, о ком речь.

— Вы называете себя «гражданином планеты Земля», и в основе ваших компо­зиций — фольклорные мотивы, собранные в разных странах. И все же, как мне кажется, они — лишь повод для авторского самовыражения. Во фламенко от ДиДюЛи вас явно больше, чем Испании…

— В моей музыке все смешано воедино — и авторское начало, и аутентичность. Но кроме собственно музыкальной и географической у нее есть еще одна грань — экстрасенсорная. Жизнь — удивительно красивая загадка, а мир полон мелодий — красочных, интересных, народных и современных. И есть множество художественных и технических приемов, которые помогают увести зрителя в свой мир и рассказать о нем без единого слова. Когда зрители с тобой на одной волне, это большая радость для меня как для композитора и как для человека, который ведет тонкий мистический рассказ.

— Как бы вы определили — в чем принципиальное ваше отличие от других музыкантов, работающих в стиле этно? В Красноярске, скажем, очень любят Нино Катамадзе, оркестр Горана Бреговича — вам близко то, что они делают?

— Близко, но я другой. И не только стилистически. Я по-другому ощущаю время, пространство сцены. И если кто-то из уважаемых перечисленных выше артистов может позволить себе некоторые вольности или послабления, то для меня выход на сцену — время особенной ответственности…

— О какой небрежности ваших коллег вы говорите?  

— Между мной и ими разница во всем — в том, как я беру или кладу цветы, например. Артист может позволить себе бросить букет — а для меня это катастрофа: если музыкант из моей группы позволит себе такое, он будет серьезно наказан.

У меня идет мощнейшая работа каждую секунду концерта и касается всего: как я смотрю в зал, как работаю с тишиной, как рождается первый звук, насколько одно произведение увязано с другим, какой цвет у моего костюма, как я выхожу на поклон.

Таких нюансов — тысячи. Чтобы досконально вникнуть в то, что мы делаем, лишь однажды прийти на концерт недостаточно. Надо, наверное, раз десять посмотреть нашу программу, чтобы чуть-чуть понять.

А когда я смотрю на других исполнителей — я вижу, что таких тонкостей у них нет. Они вышли просто играть музыку, и, в принципе, им этого достаточно. Мне — нет. Может быть, именно поэтому на радиостанциях нет ни одной моей композиции. И по телевидению концерт мой практически невозможно увидеть. Мне полностью перекрыли кислород.

— Чем вы это объясняете? Какая здесь связь со столь ответственным подходом к работе?

— Мы иные, не такие, как все. И опережаем время лет на десять. Я это точно знаю и знал всегда. Еще когда приехал в Москву в 97-м году — со своими мелодиями, интонациями, со своим миром, подходом к жизни, к музыке, —  понимал, что будет непросто.

Журналисты и критики совершенно не понимают сути такого явления, как мы. По боль­шому счету, им не с чем сравнивать — мифология жанра отсутствует. Певцов много — поэтому с ними понятнее. На фоне многих исполнителей можно кого-то выделить, вообще как-то их классифицировать. А инструменталистов у нас нет. По крайней мере, таких, кто, как мы, работает на стыке жанров. Мы замешали воедино и народную музыку, и элект­ронную, и драматургию, и свет, и костюмы. И все это авторское, и в довольно большом объеме: все-таки десять альбомов у нас выпущено. И тут одно из двух: нас нужно или сразу в разряд гениев записывать, или не замечать.

«Мы — это мощное культурное явление мирового масштаба»

Второе, конечно, легче: спокойнее для всех. Потому что если нас заметить и оценить, то придется признать, что мы — это мощное культурное явление мирового масштаба. Я это совершенно четко понимаю и ответственно заявляю: ДиДюЛя со своим коллективом — не локальный российский проект, а реально жемчужина современной инструментальной музыки. Через несколько лет вспомните мои слова и поймете, о чем я говорю. А сейчас вокруг нас — полный вакуум.

— Мне кажется, что по поводу перекрытого кислорода и игнорирования со стороны СМИ вы все же преувеличиваете. Популярность у вас огромная — особенно по сравнению с инструменталистами, играющими фолк в более традиционном понимании.

— Да, популярность огромная. Но сегодня в Красноярске вы одна у меня берете интервью. А где радио, газеты, телевидение? Никаких камер, только вы с диктофончиком, да и то с интернет-портала. А на Земфиру, наверное, пришло человек пятнадцать журна­листов. Потому что она понятная — она поет песни, она из этого мира, из этого времени. Вот вам и ответ на ваш вопрос.

По идее, тут десять человек должны очередь занять, чтобы взять у меня интервью, потому что у зрителя потребность в нас огромная. Но со стороны СМИ по отношению к нам — тишь да благодать. С одной стороны, это хорошо: ничего тебя не отвлекает, не мешает идти своей дорогой. А с другой — ты стараешься, хочешь, чтобы многие узнали о твоих мыслях, о том, как создаются концерты, сколько труда за этим стоит…

— Тем не менее полные залы и многочисленные концерты на высококлассных площадках для многих талантливых и профессиональных артистов так и остаются недосягаемой мечтой. А вам как в свое время удалось этого достичь? Попали, что называется, в тему? Или «угадали» с подачей, со стилистикой? Или нужных людей вовремя встретили?..

— Кроме уникальной музыки, которую мы создали, шикарного коллектива, хороших инструментов, прекрасного звука, концерта с элементами шоу есть такая вещь, как менеджмент. Я очень умный человек, очень тонко ощущаю движение на рынке, знаю, с кем нужно общаться, как создать команду, как мотивировать людей, как запустить процесс продвижения даже без радио и ТВ.

Поэтому мы и имеем сегодня феноменальный результат, которого в принципе не должно было быть. А он есть. Точечные, целевые медийные факты — они существуют. На НТВ у меня были ночные эфиры с моим концертом. Да, мне дают время только ночью, и за очень немаленькие деньги приходится его выкупать, чтобы показать концерт в урезанном до 40 минут виде. Но почему бы и нет?

Мой профессионализм и глубокое знание предмета заставляют меня заниматься и этим тоже. То есть на фоне потрясающей музыки существует еще и потрясающий менеджмент — мое понимание того, как нужно вести себя с внешним миром, кому, что и как говорить, как убеждать. Мне было бы, безусловно, легче, если бы масс-медиа сделали хотя бы шаг мне навстречу. Но… есть традиционно циничное отношение ко всему новому и не очень понятному.

Тем более я независим совершенно. Не связан никакими контрактами ни с какими крупными структурами — все раскручиваю сам. Координирую, контролирую — моего ума на это хватает. Плюс команда у меня шикарная. 15 человек ездят со мной на гастроли, столько же работают в Москве — это менеджеры, юристы, люди, которые занимаются сайтом.

— Кое-кого смущает ваше сотрудничество с поп-исполнителями, имеющими совершенно однозначную репутацию «махровых попсюков»… Или это шаг тоже из области менеджмента и продвижения?

— Ну, во-первых, это сумасшедший опыт, просто потрясающий. Ранний мой период — начало 2000-х — это работа с продюсером Иосифом Пригожиным. Он, соответственно, вел многих поп-исполнителей. Отсюда мое сотрудничество с Димой Маликовым, Кристиной Орбакайте, Авраамом Руссо. Мне нужно было учиться, вставать на ноги — а что вы хотите: приехал паренек из маленького белорусского городка в Москву... А тут мне дали поработать над дебютным альбомом Авраама Руссо — я был и аранжиров­щиком, и продюсером. И после того как я сделал эту работу, я почувствовал себя совершенно крепким, внутренне уверенным.

Сотрудничество с Кристиной Орбакайте — это опыт общения с интересной исполни­тельницей, незаурядной женщиной, дочерью известной певицы. Дима Маликов — прекрасный инструменталист... А вообще я не делю музыкантов по жанрам. Делить музыку на рок, поп, фолк, джаз и т.д. — огромная российская глупость на самом деле.

— Речь не о принадлежности к жанру, а о качестве, профессиональном уровне…

— Даже у школьника, который впервые прикоснулся к инструменту, можно чему-то научиться — некой непосредственности, например. Я все время учусь у разных людей из самых разных сфер. Это чувство ученичества — оно очень важно. Я не считаю себя этаким мега-мэтром, гуру. Смотрю на других, учусь у них, и если вижу, что звезды так сходятся, что с тем или иным человеком можно посотрудничать, к нему тянет, с ним комфортно, — я ни в коем случае не откажусь от этого. И мне совершенно до лампочки, поп это или рок, художник он или танцор. Главное — внутренняя потребность что-то взять у него.

Да и в целом общение с людьми — это великий дар. Хотя я несколько закрытый человек, и в последние годы меня не особенно тянет на какие-то альянсы: у меня самого много идей, много работы, и это требует большой самоотдачи. Поэтому не думаю, что в бли­жайшее время буду с кем-то плотно сотрудничать — разве что наметится нечто удивительное и необыкновенное в творческом смысле…

ДиДюЛя считает себя исполнителем музыки из будущего

Да и трудно мне сейчас на кого-то ориентироваться: я нацелен на будущее, мне нравится его чувствовать, опережать время — меня это вдохновляет. Я просто не имею права вести себя по-другому, потому что знаю, что такая музыка «из будущего» нужна в это время и в этой стране.

Люди потеряны у нас, и, понимая исцеляющую силу музыки, я должен очень много трудиться, чтобы они могли на концерте окунуться в совершенно другой мир и выйти из зала с ощущением, что жизнь — классная штука. В музыке, безусловно, есть божественное начало, а я — посредник между этим началом и людьми. Я верю, что музыка обладает сильным лечебным воздействием; проверил это многократно и на себе, и на своих музыкантах, и на наших поклонниках.

— Когда вы говорите об исцелении, лечении музыкой — вы имеете в виду некий конкретный результат, к которому целенаправленно стремитесь? Или все это в метафорическом, так сказать, смысле?

— Абсолютно, на сто процентов конкретный. Конечно, чтобы определенный эффект был достигнут, человек должен быть с нами на одной волне, раскрыться для этой музыки. Может быть, не все это могут, у кого-то есть внутренние комплексы, кто-то к такой музыке не привык. Но уж сюда-то, в Красноярск, мы приезжаем, слава богу, много лет. И люди, которые за нашим творчеством следят, — они по нескольку раз в год приходят на наши концерты, а то и ездят за нами по стране…

А по поводу того, что наша музыка уникальна, собрано множество фактов, вплоть до медицинских заключений, и эту информацию я не имею права держать в тайне. В любом случае хуже от нее не будет, а если человек открывается навстречу музыке по-настоящему — тут и происходят настоящие чудеса.

— Давайте конкретный пример рассмотрим. Совсем недавно, 14 февраля, вы выложили в сеть новую композицию — «Однажды сегодня». Исцеляющий эффект от ее прослушивания в чем должен состоять?

— Я не случайно впервые представил ее в День влюбленных. Эта композиция сделана с помыслом помочь человеку собрать воедино душу и тело, соединить желания и физическое начало. Она такой серебряной струной соединяет человека с космосом. Эта мелодия непростая, но она такая весенняя — ее можно слушать по кругу много раз, и она никогда не надоест.

Юлия СТАРИНОВА
ДЕЛА.ru