По статистике, большинство трудящегося населения нашего края — наемные работники. На их долю приходится 95% от общей численности всех работающих. И для этих людей политика работодателя, собственника предприятия — один из главных факторов, который влияет на их мироощущение. Либо придает уверенность в будущем, либо служит источником постоянного стресса.
Изменить ситуацию, если она далека от идеальной, в одиночку очень сложно. Председатель Федерации профсоюзов Красноярского края Олег Исянов считает, что профсоюзы как раз и дают возможность работникам объединить свои усилия и решать любые, пусть даже самые сложные, проблемы.
Председатель Федерации профсоюзов Красноярского края
Олег ИсяновИзменение Трудового кодекса — социально-демографическая катастрофа
— Начнем с актуальной темы. Недавно Михаил Прохоров заявил, что наш Трудовой кодекс сдерживает развитие бизнеса в стране, мешает ему выходить из кризиса. Что вы думаете об этой ситуации?
— Я скажу так. У нас богатых людей много, а мудрых мало. Я бы напрямую к Прохорову адресовал этот посыл. В стране уже до такой степени упростили отношение государства и бизнеса к человеку, который работает в реальном секторе и что-то производит для государства, что из этого масса проблем вытекает. И демографических в том числе. Люди перестали создавать семьи, перестали детей рожать, потому что они не могут себе обеспечить нормальное жилье, не могут себе обеспечить нормальное лечение, обучение и так далее. А бизнесу все время что-то мешает развиваться. Стоить вспомнить старый кодекс законов о труде, который был одним из лучших в мире, это общепризнанно.
— Какого года кодекс?
— Сейчас не помню, по-моему, 60-х гг., но в него вносились изменения перманентно. Так вот, он действовал до 2002 г., потому что именно к этому времени наш новый, вновь рожденный класс собственников сказал сказал: «Кодекс законов о труде мешает развиваться экономике России». И его стали упрощать, и упростили настолько, что права работника отодвинули на второй план.
— Упрощали в интересах работодателя, естественно?
— Конечно. Действующий сейчас Трудовой кодекс я бы назвал последним рубежом. Ведь сама процедура увольнения, о которой говорит Прохоров, подразумевает определенные выплаты. Это финансовые обязательства, которые утяжеляют бизнес, но они же в свою очередь его дисциплинируют, заставляют ответственно подойти к тому, что если ты начинаешь свое дело, принимаешь людей на работу, то должен не сиюминутную выгоду получить, а строить планы на какую-то перспективу.
А представьте сейчас — сегодня человека примут, завтра уволят, никаких обязательств. Я могу вам сказать, это будет социально-демографическая катастрофа в России. И так работающий человек не уверен в завтрашнем дне, не знает, что с ним будет через полгода, через год тем более. Если еще убрать обязательства работодателя при сокращении платить ему трехмесячный заработок, средний, который хоть как-то поддержит человека, даст ему возможность сориентироваться и поискать варианты, то будет катастрофа.
Представьте ситуацию: тебя сегодня уведомили, завтра сказали: «До свидания, ты никто». Государство не готово на себя взять проблему человека сейчас, бизнес и должен нести ответственность, это правильная норма. Если ее убрать, это, считай, дорога в никуда.
— Среди аргументов, которые приводили бизнесмены, был и такой — говорили, что у нас низкая производительность труда в стране, что наш работник и работник западный по производительности сильно отличаются. Вы согласны с этим?
— С этим можно согласиться только отчасти и здесь надо, наверное, самому бизнесу задать вопрос. Государственные предприятия приватизировались с 1994 г. Они были переведены в частную собственность, но давайте посмотрим, кто из новых владельцев крупных предприятий модернизировал их, поставил современное оборудование, современные линии, которые бы позволили увеличить производительность труда? Основная часть нашего производства работает на том потенциале, который был создан в советское время, о каком увеличении производительности мы можем говорить?
Это зависит не от работника, если вы даете человеку в руки лопату и задание выкопать траншею, он будет копать лопатой, а если ему дать экскаватор современный, он будет копать в тысячу раз быстрее. Упреки к работникам все от лукавого.
— Ну, зато мы сейчас на модернизацию будем тратить бюджетных средств миллиарды…
— Сейчас другая тенденция наметилась. Вот недавно прошло сообщение, что в крае создано два новых предприятия по переработке молока, государственных предприятия. А что происходило три-четыре-пять лет назад, когда все сельхозпредприятия, оставшиеся в краевой собственности, переводили в частные руки? Еще тогда я говорил: «Господа, вы что делаете?» Сейчас наступил момент, когда все отдали частному бизнесу, который не может справиться с управлением, преследует свои сиюминутные интересы. И власти вынуждены создавать свои краевые предприятия снова.
Возьмем ситуацию по Целлюлозно-бумажному комбинату, сегодня речь идет чуть ли не о прямой национализации этого предприятия, потому что собственник, который управляет этим предприятие уже долгое время, больше 5 лет, не справился с задачей.
— Он управляет настолько неэффективно?
— Да, к сожалению. Можно еще привести пример — завод «ЭЛКО» в Минусинске. Выпускает современную электроаппаратуру, электровыключатели вакуумные, это востребованная продукция, но доуправлялись до такой степени, что предприятие на грани закрытия.
— Сбыта не нашли?
— Там можно много говорить, сбыта не нашли, неправильно построили работу и так далее. Я как раз хотел сказать о том, что нашему бизнесу с его идеями упросить трудовое законодательство стоит в другое место свои усилия направить. А то такие предложения смахивают сильно на идеи неадекватных людей.
Олег Исянов: задавать вопросы надо тем, кто решает проблемы, а не просто сотрясать воздух
— Мне кажется, для своих целей это очень адекватно.
— Нет, понятно, сегодня принял человека, завтра выкинул, все просто и адекватно.
— Кстати, про увольнения. Когда кризис разразился экономический... не будем говорить о макроэкономике, лучше о земном… сколько не беседовал с собственниками, первый способ борьбы с кризисом — урезать зарплату, сократить людей. Как профсоюзы реагируют на это?
— А дело не только в кризисе. Сейчас в России такая тенденция, когда собственность завода и его работники находятся здесь, а хозяева в Москве или вообще где-то на Канарских островах.
Естественно, когда такие собственники зашли на территорию края, первое, что они стали делать, это резать социалку: базы отдыха, лагеря детские, спортивные секции, спонсорство… Первое, что сделали — начали экономить на этом, я знаю по своему опыту, на примере СУЭКа и разреза Березовского, на котором я отработал больше десяти лет. Когда всю социалку порезали, стали думать, на чем еще можно сократить расходы, пригляделись к фондам оплаты труда.
Есть, конечно, предприятия, где обратная ситуация, у которых собственники краевые совершенно иначе к коллективу относятся, где социалка сохранена, поддержка работникам есть, одни из лучших коллективных договоров...
— Так может назвать их?
— Например, «Востоксибпромтранс». Я не говорю, что там все идеально, но ситуация несравнимо лучше. Иногда мне жалуются работники местных предприятий на что-то, говорят, обижают. Я им отвечаю: «Ребята, вы не знаете, что такое собственник за пределами края, вы просто не представляете и поэтому вам не с чем сравнить».
А мне есть. В свое время СУЭК так подрезал фонд оплаты труда, что сейчас у угольщиков Красноярского края зарплата в промышленном секторе одна из самых невысоких.
Можно привести пример по тому же КрАЗу, когда собственник был здесь, отношения к людям было другим.
Вернусь к кризису. Почему в условиях кризиса Россия оказалась в таком тяжелом состоянии? Да потому что никогда, ни одна экономика не может быть полностью брошена на самотек. Нам говорили: «Рынок сам все отрегулирует».
Нет! Нерегулируемая ситуация — это полный хаос. Как раз сейчас есть попытка государства взять под контроль экономические процессы. А то создали класс собственников, собственники посмотрели на все это с большой колокольни, сами живут себе прекрасно, а экономика там, где есть.
— В этой ситуации профсоюзы каким образом могут повлиять на ситуацию, есть какие-то реальные рычаги воздействия?
— Повлиять могут в том числе и тем, что мы с вами беседуем, об этом говорим. Люди должны понять, что так неправильно, должен произойти перелом в сознании. Надо понять, что сидя дома у себя на кухне и возмущаясь, что тебя обидели, ничего не изменишь. Профсоюзы как раз дают возможность людям объединить свои усилия для того, чтобы влиять на то, что происходит вокруг.
Имеешь бизнес в регионе — изволь играть по нашим правилам
— Давайте возьмем тогда практическую ситуацию. Допустим, у человека проблема с работодателем…
— Иногда возникает вопрос — а зачем мне нужен профсоюз? Хорошо, если на предприятии нет проблем, есть работа, зарплату платят сносную, не сокращают. Мы там нужны для того, чтоб человек работал и был уверен, что если у него вдруг проблемы возникнут, он к нам придет, мы ему юридическую помощь окажем бесплатную, поможем правильно сориентироваться в той ситуации, в которой он оказался. Это если у него персональная проблема.
А если возникает проблема у предприятий, скажем, долги по заработной плате, первый кто включается — это мы. И у нас для этого есть различные механизмы, в том числе соглашения с краевой властью, есть комиссия по работе с долгами по заработной плате, комиссия по контролю за соблюдением законодательства при массовых высвобождениях, комиссия по миграции, комиссия по охране труда. Вот те самые механизмы и инструменты, которые мы включаем, если возникли проблемы
— А на частного собственника как это может повлиять?
— На частного собственника влиять очень просто, здесь ключевое значение имеет именно исполнительная и законодательная власть в регионе, потому что бизнес работает на территории субъекта РФ.
Одно время была идеология такая, с которой я был категорически не согласен, когда исполнительная власть говорила: «Мы не имеем права вмешиваться в деятельность хозяйствующих субъектов». Это неверный подход, раз ты зашел с бизнесом или досталось тебе предприятие — изволь играть по нашим правилам, учитывай социальные факторы. Более того, если ты имеешь хорошую прибыль, то и зарплату соответствующую плати.
Вот это задача напрямую, как я считаю, исполнительной власти, и мы здесь с ними абсолютные союзники. Глупо было бы выступать оппонентами в этом вопросе, пять лет работы я пытался выстроить такие отношения с властью и считаю, что нам это удалось.
— То есть, даже если человек сам не член профсоюза, он может с проблемами обратиться в вашу организацию?
Олег Исянов: ни одна экономика не может быть полностью брошена на самотек. Нам говорили: «Рынок сам все отрегулирует». Нет! Нерегулируемая ситуация — это полный хаос
— Ну, давайте так, мы в разовых каких-то случаях готовы консультировать, но в основном работаем с членами профсоюза. У нас есть по отраслевому признаку большое количество краевых профсоюзов. Машиностроение, энергетика, угольщики, связисты, образование, здравоохранение. Есть профсоюз малого и среднего бизнеса, «Торговое единство» называется, туда входят те, кто занимается частным предпринимательством.
— В нем много членов?
— В общей сложности около 7 тыс. человек. Конечно, он не очень большой. Вообще, я считаю очень просто, три миллиона населения в крае, полтора миллиона из них трудоспособного возраста. Из этих полутора миллионов у нас 350-360 тыс. членов профсоюзов.
Когда-то было гораздо больше, поскольку были крупные предприятия. Они распадались на много мелких. В малом и среднем бизнесе, где количество работников 5-10-20 человек, там, конечно, гораздо сложнее, и отношения по-другому строятся с собственником, с работодателем.
Если люди вышли на площадь, значит, мы плохо сработали
— Периодически возникает информация о том или ином предприятии, на котором начались какие-то проблемы. Вы изначально ситуацию отслеживаете? Вы же не приходите когда уже пожар?
— Нет, естественно. Вы правильно сказали, что основная задача — не констатировать, не тушить пожар, а не дать ему разгореться, и мудрый работодатель и мудрая власть должны видеть в нас абсолютного союзника, который на начальном этапе возникновения проблемы ее обозначает и организует переговорный процесс для решения проблемы.
Если люди уже вышли на площадь, значит, мы плохо сработали, мы должны предупреждать какие-то массовые акции протеста, наша задача — выявить их на начальном этапе и найти решение. Но это не всегда получается.
Надо сказать, что закон позволяет выйти и на улицу, но сам факт выхода на площадь не значит, что вот все само взяло и решилось. Это, конечно, иллюзии. Но мы не отрицаем, что при необходимости сами готовы организовывать массовый протест, при условии, что собственники уклоняются от переговоров, не хотят слушать людей, если переговоры идут тяжело. Тогда в поддержку своей позиции мы можем организовать ту или иную акцию, чтоб оказать некое воздействие на оппонента.
— Вы сейчас может назвать какие-то предприятия в Красноярском крае, которые у вас на контроле? У которых какие-то проблемы начались или могут начаться.
— В поле зрения у нас до сих пор находится ДЗНВА (Дивногорский завод низковольтных автоматов), Комбайновый завод, завод «ЭЛКО» в Минусинске, о котором я говорил, «Красфарма». Я могу вам много предприятий перечислить, до сих пор еще «КрасЭйр» на контроле, вообще все предприятия, где есть долги по заработной плате или массовые высвобождения и есть профсоюзные организации, они все в поле нашего зрения. Потому что это наша основная задача и работа.
— Большинство компаний с проблемами, это еще предприятия, которые были созданы в советское время...
— Верно. На мой взгляд, это все-таки неправильный подход нашей власти к тому производственному комплексу, который был создан в СССР. Можно тысячу раз говорить о том, что проще, дешевле завезти товары из-за границы, но это сегодня. Как только мы свое все закроем, тут же заграничные поставщики скажут: «Конкурентов нет». И цена пойдет вверх.
Когда полтора года назад на заводе медпрепаратов, на «Красфарме» хотели вообще остановить производство, душа кричала. Что такое производство медикаментов? Это ж стратегическое предприятие! Свое закроем, будем везти из-за границы. Но вот поссорились мы с Китаем, Китай перестал поставлять нам медикаменты. И все, вымрем от какой-нибудь элементарной бактерии. Я, конечно, утрирую, но кто-то же должен за этим смотреть?
То же самое по продуктам питания — разве это нормально, когда мы везем в Красноярск молоко из Белгорода? Первое, что приходит на ум — это все коррупционные схемы. Здесь все похоронить — оттуда все привезти. Никогда вы меня не убедите в том, что здесь нельзя производить молоко и мясо. Богатейший край, природа все это позволяет делать, но когда мы везем мясо из Австралии, из Бразилии, из США... Вот вопросы, которые нужно решать.
— Сейчас стали появляться сообщения, что сокращения в связи с кризисом в компаниях закончились, а некоторые работодатели даже начали возвращать обратно сотрудников. Как вы считаете, это действительно так?
— Отчасти. Активно увольняли людей в прошлом году. Это можно объяснить. В конце 2008 г., когда кризис в полной мере коснулся нас в России, была дана прямая установка генпрокуратуре взять на особый контроль вопрос с долгами по зарплате. Естественно, у работодателя, который понимает, что находится под страхом заведения уголовного дела, а зарплату платить не может, выход один — сократить людей.
Сейчас, я думаю, кто-то и начинает возвращать персонал. Хотя, когда говорят, что мы прошли нижнюю точку кризиса, я пока не могу согласиться.
— В конце наших интервью мы обычно задаем три вопроса, которые пусть и не относятся к вашей работе, но могут помочь читателю понять что-то о вас, как о человеке. Что для Олега Исянова деньги?
— Вы знаете, мне, наверное, повезло в том, что никогда деньги не были чем-то главным, тем, к чему надо стремиться. Необходим достаточный минимум. Понятно, здесь можно возразить, что достаточный минимум у всех разный. Поэтому просто скажу, что никогда не был богатым человеком, никогда не жил ради денег.
— Что для Олега Исянова любовь?
— Я думаю, что не только для Олега Исянова, а для всех людей любовь — это двигатель жизни. Это абсолютно очевидно. И это большое великое чувство человек испытывает рано или поздно, хочет он этого или не хочет.
— Что для Олега Исянова Красноярск?
— Красноярск — это моя вторая родина, и я очень рад тому, что мне посчастливилось здесь жить. Мне хочется, чтобы Красноярск с каждым годом набирал, чтобы как можно быстрее у нас появились хорошие дороги, а то сил нет уже. Я верю, что все у нас будет, я оптимист по натуре. И мы пытаемся влиять на тех, от кого зависит улучшение жизни. Я давно понял, что задавать вопросы надо тем, кто решает проблемы, а не просто сотрясать воздух.
Дмитрий Болотов
ДЕЛА.ru